ИгрокЛегкая атлетика

Елена Рузина. ЗАБЕГ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

Елена Ивановна РУЗИНА

Родилась 3 апреля 1964 года в Воронеже. Окончила ВГИФК (1985). Заслуженный мастер спорта России по легкой атлетике. Заслуженный тренер России. Олимпийская чемпионка в эстафете 4х400 метров (Барселона, 1992). Победитель Игр доброй воли. Обладатель Кубков мира, Европы и СССР. Многократный победитель и призер международных и советских соревнований. С 2000 года — на тренерской работе. В Воронеже уже много лет проводится всероссийский турнир на призы Елены Рузиной. Замужем. Имеет сына Сергея (19 лет).

Борис Анатольевич РУЗИН

Родился 12 декабря 1958 года в Воронеже. Окончил ВГИФК (1986). Мастер спорта СССР по легкой атлетике. Заслуженный тренер СССР и России. Заслуженный работник физической культуры России. Награжден почетным знаком ОКР «За заслуги в развитии олимпийского движения в России» и медалью ордена «За заслуги перед отечеством» II степени. На тренерской работе с 1980 года. Старший тренер сборной России по бобслею. Главный тренер сборных Воронежской области по легкой атлетике и бобслею. Воспитал более 30 мастеров спорта, 8 мастеров спорта международного класса, 4 заслуженных мастера спорта. Председатель Воронежской областной федерации легкой атлетики. Женат. Имеет сына Сергея (19 лет).

ЗАБЕГ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

Наши сегодняшние гости — поистине заслуженные личности. Во всем. Говорят, что люди подобного масштаба рождаются раз в сто лет. А когда их объединяет не только спортивная судьба, но и семейные узы — такое, наверное, вообще случается намного реже. Общение с ними сродни доброй сказке, от которой становится тепло и уютно. В ходе нашего разговора с лиц обоих не сходила улыбка. Словно нет за плечами многолетней тяжеленной работы, которой стал для них спорт. Еще мне импонирует в них абсолютная откровенность. На каждый вопрос у них есть ответ. Без оглядки, без купюр и без боязни услышать от кого-то, что, мол, язык твой — враг твой. С языком они дружат. Как, впрочем, и с головой, и с теми людьми, которым чуждо предательство и которые принимают их такими, какие они есть. Друзьям они всегда готовы открыть свою широкую душу. Итак, знакомьтесь: Елена и Борис РУЗИНЫ. Сегодня они охотно открывают свои души читателям «Игрока».

Не «тепличного» поля ягодки

— О вас уже много всего написано и сказано. Но немногие знают подробности октябрятско-пионерского детства, которое когда-то и привело вас в спорт. Давайте с этого и начнем.

Б.Р.: Я родился и вырос в районе мостозавода. Сначала в частном секторе житья не было никакого. Потом нам дали комнату в районе нынешнего областного ГИБДД. Папа — Анатолий Тихонович, мама — Раиса Сергеевна. Оба работали на мостозаводе. Папа умел делать буквально все, чему и меня научил. Так что по домашнему хозяйству у нас никаких проблем не возникает. Мама была крановожатой. До этого в Туле она работала в шахте, попала под завал, и под землю ей путь оказался после этого заказан. Она приехала в Воронеж и встретила здесь отца. Пацаном я рос уличным. С утра до вечера гоняли мяч. Жили мы небогато, поэтому частенько приходилось заниматься самообеспечением. Лазали в ближайшие огороды, в здание находившегося рядом хлебозавода. Отъявленной шпаной мы не были. Просто есть хотелось. Когда пошел в школу, оказалось, что учиться в ней просто и легко. Я и уроки особо не делал, а был почти отличником. Мне повезло с учителями. Но особенное спасибо моему учителю физкультуры — Александру Николаевичу Сердобинскому. Хороший дядька, который, можно сказать, дал мне путевку в спортивную жизнь. Именно он пригласил в школу тренера по легкой атлетике, Анатолия Николаевича Шувалова, чтобы он на меня посмотрел. В драных кедах и в трико с вытянутыми коленками я пробежал стометровку за 12,4 секунды, прыгнул в длину на 6,18 метра. Он был удивлен результатами самородка, которого никто ничему не учил, привел меня в секцию. Так началась моя спортивная карьера. Тренировались в жестких условиях, с целлофановыми пакетами на ногах, когда было сыро. Но все эти «издержки производства» желания заниматься легкой атлетикой не отбили. Помню, в 1972 году мне тренер сказал: «Вы счастливые. У нас нет возможностей для нормальной работы, а вы скоро будете тренироваться в тепличных условиях». Вот уже почти 50 лет жду, когда эти «теплицы» появятся. Вскоре на моей любимой дистанции, 110 метров с барьерами, стал показывать приличные результаты, меня пригласили в Москву в спортивный интернат. Затем я поступил в Московский автодорожный институт, поскольку меня всегда тянуло к технике. Но долго там не проучился. В то время все вузы ходили под спортивным обществом «Буревестник», а я был динамовцем и ничего менять не собирался. Меня стали откровенно гнобить. Вскоре все это надоело, и я бросил учебу. Но оставаться без высшего образования было не с руки. Единственный вуз, который относился к «Динамо», оказался Московский историко-архивный институт. Поступил туда, оттуда призвали в армию в погранвойска. Далеко, правда, уезжать не пришлось, поскольку служил на КПП в аэропорту «Шереметьево». Только благодаря счастливому случаю не попал вместе со своими ребятами в афганский призыв. Когда всех забирали, я находился в командировке. Сватали меня и в органы. Но я отказался, вернулся в Воронеж, опять же случайно оказался на стадионе «Динамо», где в итоге и встретил Елену. Бог меня вообще как-то по жизни направляет и хранит.

Е.Р.: Мой отец, Иван Григорьевич Рыкунов, трудился на КБХА техником-испытателем, а мама, Тамара Ивановна Рыкунова, работала продавцом в магазине. Так что к спорту они не имели никакого отношения. А я с ранних лет хотела им заниматься. Причем  спортивной гимнастикой. Пошла в секцию, но оттуда меня с треском выгнали за мой «не мостик, а Чернавский мост».

— Что это значит?

Е.Р.: Кривой, пологий. Сказали, что гибкости у меня никакой нет, и помахали ручкой. Затем я оказалась в плавании и «доплавалась» до ревматизма сердца. Я была освобождена от физкультуры, просто стояла в сторонке, когда тренер Анатолий Иванович Хатунцев пришел к нам в школу набирать детей в секцию легкой атлетики. Увидел меня и спрашивает: почему, мол, девочка, со всеми не бегаешь? «Сердце болит», — отвечаю. «Влюбилась, что ли?» — посмеялся он. Я объяснила, что к чему. Несмотря на это, он пригласил меня на тренировку. Начали потихоньку заниматься, хотя врачи меня не допускали. Пришлось немного подделать справку. Вот так в 1976 году я начала заниматься легкой атлетикой. Родители сначала были не в восторге, но даже врач-ревматолог сказал, что, может быть, это даже восстановит здоровье. Так, собственно, и произошло. Бегала я всегда только спринт. Кроссы и забеги на выносливость были для меня страшным испытанием. В 1983 году по состоянию здоровья Хатунцев не смог со мной заниматься, и я перешла к Борису Анатольевичу.

— Существует стереотип, что спортсменам, с их бесконечными тренировками и сборами, до учебы нет никакого дела. Так ли это?

Е.Р.: Не знаю, как сейчас, а в советские времена все это было органично. Хватало времени и на школу, и на тренировки. Да, порой уставала, но училась на «четыре» и «пять». Да и в вузе особых проблем не испытывала.

— Недавно я общался с известной легкоатлеткой, олимпийской чемпионкой Татьяной Лебедевой. Она сказала, что пришла в спорт не за медалями и званиями — ей просто было интересно. Вы с этим согласны?

Е.Р.: Абсолютно. У меня все было точно так же. Я получала удовольствие, ждала с нетерпением каждую тренировку.

Б.Р.: Раньше подготовка спортсменов была выстроена в четкую систему. Это сейчас на первое место вышел прагматизм. Родители требуют от своих чад, чтобы они любой ценой добивались результатов, зарабатывали огромные деньги. Глубочайшее заблуждение. Ребенку должно быть интересно, и он должен быть здоровым. А все остальное может быть только приложением.

— Лена, когда вы поняли, что спорт станет вашей жизнью?

Е.Р.:  Когда я закончила школу, у меня было два варианта: поступать в мединститут либо продолжить заниматься спортом. Спорт победил, потому что я получала от занятий им удовольствие.

— Еще раз процитирую Лебедеву, которая сказала: «Я благодарна судьбе за то, что превратила спорт в мою жизнь, а мою жизнь превратила в спорт». Это про вас?

Е.Р.: Очень точно. Я ни о чем не жалею и безмерно благодарна судьбе, что она так распорядилась моей жизнью.

Б.Р.: Тане спорт действительно много дал в жизни. Как и она — спорту. Поэтому с ней трудно не согласиться. Поверьте, подобных детей очень много. Только не все они попадают в хорошие тренерские руки. Татьяне в этом смысле повезло. Ее талант и трудолюбие, помноженные на профессионализм тренера, в совокупности и привели к таким результатам.

Любовь на замок не закроешь

— Давайте немного отвлечемся от спорта и поговорим о том, какой такой случай подарил вас друг другу.

Б.Р.: В 1980 году, 3 сентября, я приехал домой в отпуск, первым делом отправился на свой любимый стадион «Динамо». В это время там тренировалась Лена. Я сразу приметил молоденькую симпатичную девушку. И пропал!

Е.Р.: А я на него поначалу не обратила никакого внимания.

Б.Р.: В ноябре демобилизовался и еще некоторое время пытался быть спортсменом. Мы и на тренировках пересекались, и на сборы выезжали вместе. Познакомили нас друзья зимой в манеже во время тренировки.

Е.Р.: А более серьезные отношения начались на сборах в Алуште. Там уже были и танцы, и прогулки под луной. Не стоит забывать, что мне тогда было всего 16 лет. Вот Борис терпеливо ждал долгих два года, когда Елене Ивановне исполнится 18. И 31 июля 1982 года в 15:15 мы стали мужем и женой.

Б.Р.: Приехал забирать ее из дома, а там бабки все веревками перевязали. И деньги им дал, и конфеты — не пускают, и все. Пришлось сорвать все эти веревки. Поднимаюсь наверх, а дверь закрыта, опять не пускают. Но я человек горячий — дверь вышиб. Так началась наша семейная жизнь.

— Лена, а как родители отнеслись к вашему выбору вышибалы дверей?

Е.Р.: Очень даже положительно. Борис сразу понравился, прежде всего папе. Засиживался у меня допоздна, потом шел пешком из Юго-Западного до Димитрова. Когда я сказала, что мы решили пожениться, они отнеслись к этому спокойно: мол, это мое дело, моя жизнь, сама и решать должна.

— Традиционный медовый месяц где проводили?

Б.Р.: На соревнованиях в Туле.

Е.Р.: Ладно тебе! Когда сезон закончился, мама моей подружки по большому блату достала две путевки на турбазу в Сухуми — в сентябре, в бархатный сезон.

Б.Р.: Да, спасибо ей. Только когда мы туда приехали, нас поселили в разные номера, потому что не было мест. Три дня мы жили в шестиместных номерах, а я ходил обивал пороги. Наконец нас воссоединили, и мы провели две прекрасные недели.

Работать с такими людьми — божий дар

— С семьей все понятно. А как вы стали спортивной парой?

Е.Р.: Когда Анатолий Иванович заболел, это решилось как-то само собой. Мы и раньше иногда вместе работали. А с конца 1983 года стали тренироваться официально.

Б.Р.: У меня в то время опыта тренерской работы фактически не было. Я только-только закончил выступать. И то не по своей воле. Наш тренер подружился с зеленым змием, стал пропускать тренировки, а потом и вовсе нас бросил. Вот я и стал помогать своему другу Сергею Цивашову, хотя и сам продолжал еще некоторое время тренироваться. Он здорово подрос профессионально, уехал в Москву, где тренировался у бывшего президента федерации легкой атлетики Балахничева. В итоге добегался до мастера спорта международного класса. Можно сказать, что это был мой первый тренерский опыт.

— Я так понимаю, что весь свой спортивный потенциал вы не смогли реализовать?

Б.Р.: Конечно, нет. Были бы хоть какие-то мало-мальские условия для работы — был бы и результат иной. Мы же тренировались и выступали не благодаря чему-то, а вопреки. Вся жизнь была борьбой. И это не только в Воронеже, а в целом в стране. На местах условий нет никаких. С 1984 года мы бьемся головой о стену, даже какие-то забастовки устраивали. Но просвета так и нет.

— Когда вы увидели в Елене не только любимую женщину, но и спортсменку высокого уровня?

Б.Р.: Всегда видел. Лена является эталоном бегуньи в моем представлении. По технике я видел только двух таких спортсменок: жена многолетнего тренера сборной России Маслакова Людмила и Лена. Она была слабенькой, худенькой, поэтому бежала не за счет мощи и силы, а благодаря высочайшей технике.

— Лена, тяжело было тренироваться у мужа? Конфликтные ситуации возникали?

Е.Р.: Не поверите: не припомню. Мне, наоборот, всегда было необходимо, чтобы он находился рядом. Особенно на соревнованиях. Его поддержку и надежное плечо я чувствовала постоянно.

Б.Р.: У обычного тренера как: пришел, отработал — разбежались до следующей тренировки. А здесь — 24 часа в сутки вместе, мозги не расслабляются совсем. Ругаться было просто некогда, да и незачем. Ну, поругаешься — и что дальше? Все равно никуда не денешься.

— Неужели за 34 года вы друг другу не надоели?

Е.Р.: О чем вы говорите? Нет, конечно!

Б.Р.: Сейчас Лена ездит по стране в рамках программы «Легенды спорта». Куда-нибудь уезжает, и дом пустой. Я благодарен судьбе, что она подарила мне Елену — и как жену, и как спортсменку. Есть у меня еще одна гордость — Руслан Мащенко. Это, конечно, божий дар — работать с подобными людьми. Это великие труженики, что и позволило им добиться таких результатов.

По скользкой дорожке

— Борис Анатольевич, как получилось, что с легкой атлетики вы переквалифицировались на бобслей?

Б.Р.: В 2001 году меня пригласил к себе директор ШВСМ Узберг и сообщил, что к нам из Средней Азии приехали Дмитрий Степушкин и Наташа Иващенко. Мол, они занимаются бобслеем, а помочь им некому. Предложил взять их под свое крыло. И пошло-поехало. В России вдруг надумали возрождать бобслей. Президентом федерации был тогда Владимир Дмитриевич Лейченко, а помогал ему наш земляк Олег Сухорученко. Местом для тренировочных сборов выбрали почему-то Воронеж. Так я оказался в сборной страны. Я поначалу отказывался, но помочь бобслеистам меня просил даже президент федерации легкой атлетики Балахничев.

— А сами-то хотели переходить на новую работу? Душа к бобслею лежала?

Б.Р.: Сначала, конечно, не лежала, потому что я вообще не знал толком, что это такое. Но было интересно. Когда разобрался — увидел, что эти ребята — первостатейные трудяги, зауважал и их, и вид спорта. Удивительно, что в то время в голову мне часто приходили такие нестандартные решения, которые сразу давали результат. Это при том, что бобслей был для меня поначалу закрытой книгой. Опять, видимо, без божьей помощи не обошлось.

— Лена, как вы считаете, победы наших бобслеистов последних лет — это заслуга в том числе и Бориса Анатольевича?

Е.Р.: Однозначно да. Старт, чем в основном и занимался Борис, у нас был одним из лучших в мире.

Б.Р.: В Турине, где мы получили первые олимпийские медали благодаря четверке Зубкова, наш старт приходили снимать на камеру представители ведущих бобслейных держав. Все удивлялись, как так можно бежать: идеально нога в ногу. Наши разминочные упражнения, которые никто никогда не делал, теперь копирует весь мир.

— Если все было так хорошо и радужно, почему вас «ушли» из сборной?

Б.Р.: В 2006 году скоропостижно, в 46 лет, ушел из жизни Лейченко. И бобслей пошел по другой, я бы сказал, скользкой дорожке. Впрочем, не мне судить. Работают — и пусть работают. Я с таким раскладом был не согласен, высказывался по этому поводу, спорил. Вот меня и выжили из команды. Следующим вскоре стал Сухорученко, который на много лет оказался не у дел. Сейчас на место и президента федерации, и главного тренера пришел Саша Зубков. Он набрал новую тренерскую команду, в которой нашлось место и Сухорученко. Я хочу пожелать ребятам удачи и побед.

— У вас нет горького осадка от того, что вы, человек, внесший большой вклад в возрождение отечественного бобслея, остались вне игры?

Б.Р.: Я бы с удовольствием поработал, если бы пригласили. Я, как президент федерации, ежегодно пишу в сборную представление спортсменов и тренеров от региона. Включаю в него и себя. Но не берут. Что ж, переживу. Что могу сделать для ребят, которые со мной работают, я делаю.

— То есть бобслей в Воронеже пока жив?

Б.Р.: Пока Рузин жив, и бобслей жив. Что будет дальше — не знаю. Все-таки вид спорта не массовый и финансово затратный. Я кружусь, бьюсь лбом о стену. Найдется ли другой такой сумасшедший — сложно сказать.

Еще не вечер

— Лена, когда пришло осознание того, что «я могу»?

Е.Р.: Когда заслужила звание мастера спора и выиграла полуфинал Кубка СССР в Кишиневе. Именно тогда я всерьез поверила в свои силы. Постепенно, поэтапно шла к попаданию в главную команду страны. Принимала участие во многих соревнованиях и иногда обгоняла  сборниц. Росли результаты — повышались и мои собственные амбиции. В 1988 году стала мастером спорта международного класса. Это произошло в Сочи на Кубке «Правды», где выиграла 200 метров у Кондратьевой, олимпийской чемпионки 1980 года. Это стало для меня потрясением, и я поняла, что могу попасть в сборную.

Б.Р.: При этом ее постоянно преследовали болячки. Была травма ахилловых сухожилий. Никто не хотел лечить. Два года я ей делал тейпы на обе ноги из обычного пластыря. Страшно вспоминать.

— И вот пришел звездный 1992 год. На Олимпиаду вы без проблем попали?

Е.Р.: Что вы?! Мы долго готовились. Я проходила жесткий отбор на чемпионате СССР в Киеве. Могу сказать, что где-то мне и повезло.

Б.Р.: Если бы я был рядом, она бы еще в Сеул четырьмя годами раньше попала. Но меня наша доблестная федерация отправила в Югославию обмениваться опытом. Все клялись-божились, что с ней будут работать опытные тренеры, что она будет под присмотром, что ее возьмут на сборы. В итоге все закончилось тем, что Лена получила травму и осталась тогда без Олимпиады.

Е.Р.: В сезоне-1991/92 все у нас в подготовительном плане как-то удачно сложилось. Было чувство уверенности, что все идет хорошо. Чего не скажешь о самих Играх. Мы же выступали под флагом СНГ. Прессовали так, что описать трудно. И это внутри команды. То ты бежишь, то не бежишь. Представители республик тянули одеяло каждый на себя. Я уже даже не думала о победе. Главное — выйти на старт и пробежать достойно. Когда подошла к стартовой отметке, весь мандраж улетучился. Осталась только одна мысль: я не имею права подвести команду. Ведь я была так называемой забойщицей, то есть бежала на первом этапе. У нас было две россиянки и две украинки. Когда финишировали, даже и радости общей не было. Переоделись и разъехались кто куда. А я осталась на допинг-контроль. Странно, что при такой атмосфере в команде мы смогли стать первыми.

— Эта победа — апофеоз вашей спортивной карьеры?

Е.Р.: Конечно, об олимпийском «золоте» мечтает любой спортсмен. Но для меня эта мысль не была идефикс. Важнее было показывать высокие результаты и постоянно улучшать собственные достижения. Мне хотелось еще бегать и бегать.

— Вы бы хотели, чтобы ваш сын стал спортсменом или тренером?

Б.Р.: Категорически нет.

Е.Р.: Он занимается спортом просто для здоровья. А профессионально — нет. Мужчине после окончания спортивной карьеры сложно найти себя в жизни.

— Давайте завершим нашу беседу еще одной цитатой Лебедевой: «Теперь мой спорт — это семья, друзья и воспоминания». Прокомментируйте ее, пожалуйста.

Е.Р.: Семья, конечно, на первом месте. Для меня спорт стал еще и работой в Российском союзе спортсменов по программе «Легенды спорта — детям России». Мы проводим соревнования, общаемся с детьми, рассказываем о своей спортивной молодости. Ребятишкам нравится. А нам приятно, что нас до сих пор помнят и уважают.

— Мой традиционный вопрос в этой рубрике: вы счастливые люди?

Б.Р.: Я счастливый человек, потому что мне многого удалось в жизни добиться. Есть маленькая червоточинка от сознания того, что можно, наверное, было сделать больше. Но, во-первых, еще не вечер; во-вторых, на все воля Божья.

Е.Р.: Считаю себя очень счастливой. Я состоялась в жизни и как спортсменка, и как мама, и как жена. У меня замечательный сын, прекрасный муж. Что еще женщине нужно для счастья?

Беседу вел Андрей ЛЕПЕНДИН.

Фото из семейного архива РУЗИНЫХ.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Back to top button