Елена Ивановна РУЗИНА
Родилась 3 апреля 1964 года в Воронеже. Окончила ВГИФК (1985). Заслуженный мастер спорта России по легкой атлетике. Заслуженный тренер России. Олимпийская чемпионка в эстафете 4х400 метров (Барселона, 1992). Победитель Игр доброй воли. Обладатель Кубков мира, Европы и СССР. Многократный победитель и призер международных и советских соревнований. С 2000 года — на тренерской работе. В Воронеже уже много лет проводится всероссийский турнир на призы Елены Рузиной. Замужем. Имеет сына Сергея (19 лет).
Борис Анатольевич РУЗИН
Родился 12 декабря 1958 года в Воронеже. Окончил ВГИФК (1986). Мастер спорта СССР по легкой атлетике. Заслуженный тренер СССР и России. Заслуженный работник физической культуры России. Награжден почетным знаком ОКР «За заслуги в развитии олимпийского движения в России» и медалью ордена «За заслуги перед отечеством» II степени. На тренерской работе с 1980 года. Старший тренер сборной России по бобслею. Главный тренер сборных Воронежской области по легкой атлетике и бобслею. Воспитал более 30 мастеров спорта, 8 мастеров спорта международного класса, 4 заслуженных мастера спорта. Председатель Воронежской областной федерации легкой атлетики. Женат. Имеет сына Сергея (19 лет).
ЗАБЕГ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ
Наши сегодняшние гости — поистине заслуженные личности. Во всем. Говорят, что люди подобного масштаба рождаются раз в сто лет. А когда их объединяет не только спортивная судьба, но и семейные узы — такое, наверное, вообще случается намного реже. Общение с ними сродни доброй сказке, от которой становится тепло и уютно. В ходе нашего разговора с лиц обоих не сходила улыбка. Словно нет за плечами многолетней тяжеленной работы, которой стал для них спорт. Еще мне импонирует в них абсолютная откровенность. На каждый вопрос у них есть ответ. Без оглядки, без купюр и без боязни услышать от кого-то, что, мол, язык твой — враг твой. С языком они дружат. Как, впрочем, и с головой, и с теми людьми, которым чуждо предательство и которые принимают их такими, какие они есть. Друзьям они всегда готовы открыть свою широкую душу. Итак, знакомьтесь: Елена и Борис РУЗИНЫ. Сегодня они охотно открывают свои души читателям «Игрока».
Не «тепличного» поля ягодки
— О вас уже много всего написано и сказано. Но немногие знают подробности октябрятско-пионерского детства, которое когда-то и привело вас в спорт. Давайте с этого и начнем.
Б.Р.: Я родился и вырос в районе мостозавода. Сначала в частном секторе житья не было никакого. Потом нам дали комнату в районе нынешнего областного ГИБДД. Папа — Анатолий Тихонович, мама — Раиса Сергеевна. Оба работали на мостозаводе. Папа умел делать буквально все, чему и меня научил. Так что по домашнему хозяйству у нас никаких проблем не возникает. Мама была крановожатой. До этого в Туле она работала в шахте, попала под завал, и под землю ей путь оказался после этого заказан. Она приехала в Воронеж и встретила здесь отца. Пацаном я рос уличным. С утра до вечера гоняли мяч. Жили мы небогато, поэтому частенько приходилось заниматься самообеспечением. Лазали в ближайшие огороды, в здание находившегося рядом хлебозавода. Отъявленной шпаной мы не были. Просто есть хотелось. Когда пошел в школу, оказалось, что учиться в ней просто и легко. Я и уроки особо не делал, а был почти отличником. Мне повезло с учителями. Но особенное спасибо моему учителю физкультуры — Александру Николаевичу Сердобинскому. Хороший дядька, который, можно сказать, дал мне путевку в спортивную жизнь. Именно он пригласил в школу тренера по легкой атлетике, Анатолия Николаевича Шувалова, чтобы он на меня посмотрел. В драных кедах и в трико с вытянутыми коленками я пробежал стометровку за 12,4 секунды, прыгнул в длину на 6,18 метра. Он был удивлен результатами самородка, которого никто ничему не учил, привел меня в секцию. Так началась моя спортивная карьера. Тренировались в жестких условиях, с целлофановыми пакетами на ногах, когда было сыро. Но все эти «издержки производства» желания заниматься легкой атлетикой не отбили. Помню, в 1972 году мне тренер сказал: «Вы счастливые. У нас нет возможностей для нормальной работы, а вы скоро будете тренироваться в тепличных условиях». Вот уже почти 50 лет жду, когда эти «теплицы» появятся. Вскоре на моей любимой дистанции, 110 метров с барьерами, стал показывать приличные результаты, меня пригласили в Москву в спортивный интернат. Затем я поступил в Московский автодорожный институт, поскольку меня всегда тянуло к технике. Но долго там не проучился. В то время все вузы ходили под спортивным обществом «Буревестник», а я был динамовцем и ничего менять не собирался. Меня стали откровенно гнобить. Вскоре все это надоело, и я бросил учебу. Но оставаться без высшего образования было не с руки. Единственный вуз, который относился к «Динамо», оказался Московский историко-архивный институт. Поступил туда, оттуда призвали в армию в погранвойска. Далеко, правда, уезжать не пришлось, поскольку служил на КПП в аэропорту «Шереметьево». Только благодаря счастливому случаю не попал вместе со своими ребятами в афганский призыв. Когда всех забирали, я находился в командировке. Сватали меня и в органы. Но я отказался, вернулся в Воронеж, опять же случайно оказался на стадионе «Динамо», где в итоге и встретил Елену. Бог меня вообще как-то по жизни направляет и хранит.
Е.Р.: Мой отец, Иван Григорьевич Рыкунов, трудился на КБХА техником-испытателем, а мама, Тамара Ивановна Рыкунова, работала продавцом в магазине. Так что к спорту они не имели никакого отношения. А я с ранних лет хотела им заниматься. Причем спортивной гимнастикой. Пошла в секцию, но оттуда меня с треском выгнали за мой «не мостик, а Чернавский мост».
— Что это значит?
Е.Р.: Кривой, пологий. Сказали, что гибкости у меня никакой нет, и помахали ручкой. Затем я оказалась в плавании и «доплавалась» до ревматизма сердца. Я была освобождена от физкультуры, просто стояла в сторонке, когда тренер Анатолий Иванович Хатунцев пришел к нам в школу набирать детей в секцию легкой атлетики. Увидел меня и спрашивает: почему, мол, девочка, со всеми не бегаешь? «Сердце болит», — отвечаю. «Влюбилась, что ли?» — посмеялся он. Я объяснила, что к чему. Несмотря на это, он пригласил меня на тренировку. Начали потихоньку заниматься, хотя врачи меня не допускали. Пришлось немного подделать справку. Вот так в 1976 году я начала заниматься легкой атлетикой. Родители сначала были не в восторге, но даже врач-ревматолог сказал, что, может быть, это даже восстановит здоровье. Так, собственно, и произошло. Бегала я всегда только спринт. Кроссы и забеги на выносливость были для меня страшным испытанием. В 1983 году по состоянию здоровья Хатунцев не смог со мной заниматься, и я перешла к Борису Анатольевичу.
— Существует стереотип, что спортсменам, с их бесконечными тренировками и сборами, до учебы нет никакого дела. Так ли это?
Е.Р.: Не знаю, как сейчас, а в советские времена все это было органично. Хватало времени и на школу, и на тренировки. Да, порой уставала, но училась на «четыре» и «пять». Да и в вузе особых проблем не испытывала.
— Недавно я общался с известной легкоатлеткой, олимпийской чемпионкой Татьяной Лебедевой. Она сказала, что пришла в спорт не за медалями и званиями — ей просто было интересно. Вы с этим согласны?
Е.Р.: Абсолютно. У меня все было точно так же. Я получала удовольствие, ждала с нетерпением каждую тренировку.
Б.Р.: Раньше подготовка спортсменов была выстроена в четкую систему. Это сейчас на первое место вышел прагматизм. Родители требуют от своих чад, чтобы они любой ценой добивались результатов, зарабатывали огромные деньги. Глубочайшее заблуждение. Ребенку должно быть интересно, и он должен быть здоровым. А все остальное может быть только приложением.
— Лена, когда вы поняли, что спорт станет вашей жизнью?
Е.Р.: Когда я закончила школу, у меня было два варианта: поступать в мединститут либо продолжить заниматься спортом. Спорт победил, потому что я получала от занятий им удовольствие.
— Еще раз процитирую Лебедеву, которая сказала: «Я благодарна судьбе за то, что превратила спорт в мою жизнь, а мою жизнь превратила в спорт». Это про вас?
Е.Р.: Очень точно. Я ни о чем не жалею и безмерно благодарна судьбе, что она так распорядилась моей жизнью.
Б.Р.: Тане спорт действительно много дал в жизни. Как и она — спорту. Поэтому с ней трудно не согласиться. Поверьте, подобных детей очень много. Только не все они попадают в хорошие тренерские руки. Татьяне в этом смысле повезло. Ее талант и трудолюбие, помноженные на профессионализм тренера, в совокупности и привели к таким результатам.
Любовь на замок не закроешь
— Давайте немного отвлечемся от спорта и поговорим о том, какой такой случай подарил вас друг другу.
Б.Р.: В 1980 году, 3 сентября, я приехал домой в отпуск, первым делом отправился на свой любимый стадион «Динамо». В это время там тренировалась Лена. Я сразу приметил молоденькую симпатичную девушку. И пропал!
Е.Р.: А я на него поначалу не обратила никакого внимания.
Б.Р.: В ноябре демобилизовался и еще некоторое время пытался быть спортсменом. Мы и на тренировках пересекались, и на сборы выезжали вместе. Познакомили нас друзья зимой в манеже во время тренировки.
Е.Р.: А более серьезные отношения начались на сборах в Алуште. Там уже были и танцы, и прогулки под луной. Не стоит забывать, что мне тогда было всего 16 лет. Вот Борис терпеливо ждал долгих два года, когда Елене Ивановне исполнится 18. И 31 июля 1982 года в 15:15 мы стали мужем и женой.
Б.Р.: Приехал забирать ее из дома, а там бабки все веревками перевязали. И деньги им дал, и конфеты — не пускают, и все. Пришлось сорвать все эти веревки. Поднимаюсь наверх, а дверь закрыта, опять не пускают. Но я человек горячий — дверь вышиб. Так началась наша семейная жизнь.
— Лена, а как родители отнеслись к вашему выбору вышибалы дверей?
Е.Р.: Очень даже положительно. Борис сразу понравился, прежде всего папе. Засиживался у меня допоздна, потом шел пешком из Юго-Западного до Димитрова. Когда я сказала, что мы решили пожениться, они отнеслись к этому спокойно: мол, это мое дело, моя жизнь, сама и решать должна.
— Традиционный медовый месяц где проводили?
Б.Р.: На соревнованиях в Туле.
Е.Р.: Ладно тебе! Когда сезон закончился, мама моей подружки по большому блату достала две путевки на турбазу в Сухуми — в сентябре, в бархатный сезон.
Б.Р.: Да, спасибо ей. Только когда мы туда приехали, нас поселили в разные номера, потому что не было мест. Три дня мы жили в шестиместных номерах, а я ходил обивал пороги. Наконец нас воссоединили, и мы провели две прекрасные недели.
Работать с такими людьми — божий дар
— С семьей все понятно. А как вы стали спортивной парой?
Е.Р.: Когда Анатолий Иванович заболел, это решилось как-то само собой. Мы и раньше иногда вместе работали. А с конца 1983 года стали тренироваться официально.
Б.Р.: У меня в то время опыта тренерской работы фактически не было. Я только-только закончил выступать. И то не по своей воле. Наш тренер подружился с зеленым змием, стал пропускать тренировки, а потом и вовсе нас бросил. Вот я и стал помогать своему другу Сергею Цивашову, хотя и сам продолжал еще некоторое время тренироваться. Он здорово подрос профессионально, уехал в Москву, где тренировался у бывшего президента федерации легкой атлетики Балахничева. В итоге добегался до мастера спорта международного класса. Можно сказать, что это был мой первый тренерский опыт.
— Я так понимаю, что весь свой спортивный потенциал вы не смогли реализовать?
Б.Р.: Конечно, нет. Были бы хоть какие-то мало-мальские условия для работы — был бы и результат иной. Мы же тренировались и выступали не благодаря чему-то, а вопреки. Вся жизнь была борьбой. И это не только в Воронеже, а в целом в стране. На местах условий нет никаких. С 1984 года мы бьемся головой о стену, даже какие-то забастовки устраивали. Но просвета так и нет.
— Когда вы увидели в Елене не только любимую женщину, но и спортсменку высокого уровня?
Б.Р.: Всегда видел. Лена является эталоном бегуньи в моем представлении. По технике я видел только двух таких спортсменок: жена многолетнего тренера сборной России Маслакова Людмила и Лена. Она была слабенькой, худенькой, поэтому бежала не за счет мощи и силы, а благодаря высочайшей технике.
— Лена, тяжело было тренироваться у мужа? Конфликтные ситуации возникали?
Е.Р.: Не поверите: не припомню. Мне, наоборот, всегда было необходимо, чтобы он находился рядом. Особенно на соревнованиях. Его поддержку и надежное плечо я чувствовала постоянно.
Б.Р.: У обычного тренера как: пришел, отработал — разбежались до следующей тренировки. А здесь — 24 часа в сутки вместе, мозги не расслабляются совсем. Ругаться было просто некогда, да и незачем. Ну, поругаешься — и что дальше? Все равно никуда не денешься.
— Неужели за 34 года вы друг другу не надоели?
Е.Р.: О чем вы говорите? Нет, конечно!
Б.Р.: Сейчас Лена ездит по стране в рамках программы «Легенды спорта». Куда-нибудь уезжает, и дом пустой. Я благодарен судьбе, что она подарила мне Елену — и как жену, и как спортсменку. Есть у меня еще одна гордость — Руслан Мащенко. Это, конечно, божий дар — работать с подобными людьми. Это великие труженики, что и позволило им добиться таких результатов.
По скользкой дорожке
— Борис Анатольевич, как получилось, что с легкой атлетики вы переквалифицировались на бобслей?
Б.Р.: В 2001 году меня пригласил к себе директор ШВСМ Узберг и сообщил, что к нам из Средней Азии приехали Дмитрий Степушкин и Наташа Иващенко. Мол, они занимаются бобслеем, а помочь им некому. Предложил взять их под свое крыло. И пошло-поехало. В России вдруг надумали возрождать бобслей. Президентом федерации был тогда Владимир Дмитриевич Лейченко, а помогал ему наш земляк Олег Сухорученко. Местом для тренировочных сборов выбрали почему-то Воронеж. Так я оказался в сборной страны. Я поначалу отказывался, но помочь бобслеистам меня просил даже президент федерации легкой атлетики Балахничев.
— А сами-то хотели переходить на новую работу? Душа к бобслею лежала?
Б.Р.: Сначала, конечно, не лежала, потому что я вообще не знал толком, что это такое. Но было интересно. Когда разобрался — увидел, что эти ребята — первостатейные трудяги, зауважал и их, и вид спорта. Удивительно, что в то время в голову мне часто приходили такие нестандартные решения, которые сразу давали результат. Это при том, что бобслей был для меня поначалу закрытой книгой. Опять, видимо, без божьей помощи не обошлось.
— Лена, как вы считаете, победы наших бобслеистов последних лет — это заслуга в том числе и Бориса Анатольевича?
Е.Р.: Однозначно да. Старт, чем в основном и занимался Борис, у нас был одним из лучших в мире.
Б.Р.: В Турине, где мы получили первые олимпийские медали благодаря четверке Зубкова, наш старт приходили снимать на камеру представители ведущих бобслейных держав. Все удивлялись, как так можно бежать: идеально нога в ногу. Наши разминочные упражнения, которые никто никогда не делал, теперь копирует весь мир.
— Если все было так хорошо и радужно, почему вас «ушли» из сборной?
Б.Р.: В 2006 году скоропостижно, в 46 лет, ушел из жизни Лейченко. И бобслей пошел по другой, я бы сказал, скользкой дорожке. Впрочем, не мне судить. Работают — и пусть работают. Я с таким раскладом был не согласен, высказывался по этому поводу, спорил. Вот меня и выжили из команды. Следующим вскоре стал Сухорученко, который на много лет оказался не у дел. Сейчас на место и президента федерации, и главного тренера пришел Саша Зубков. Он набрал новую тренерскую команду, в которой нашлось место и Сухорученко. Я хочу пожелать ребятам удачи и побед.
— У вас нет горького осадка от того, что вы, человек, внесший большой вклад в возрождение отечественного бобслея, остались вне игры?
Б.Р.: Я бы с удовольствием поработал, если бы пригласили. Я, как президент федерации, ежегодно пишу в сборную представление спортсменов и тренеров от региона. Включаю в него и себя. Но не берут. Что ж, переживу. Что могу сделать для ребят, которые со мной работают, я делаю.
— То есть бобслей в Воронеже пока жив?
Б.Р.: Пока Рузин жив, и бобслей жив. Что будет дальше — не знаю. Все-таки вид спорта не массовый и финансово затратный. Я кружусь, бьюсь лбом о стену. Найдется ли другой такой сумасшедший — сложно сказать.
Еще не вечер
— Лена, когда пришло осознание того, что «я могу»?
Е.Р.: Когда заслужила звание мастера спора и выиграла полуфинал Кубка СССР в Кишиневе. Именно тогда я всерьез поверила в свои силы. Постепенно, поэтапно шла к попаданию в главную команду страны. Принимала участие во многих соревнованиях и иногда обгоняла сборниц. Росли результаты — повышались и мои собственные амбиции. В 1988 году стала мастером спорта международного класса. Это произошло в Сочи на Кубке «Правды», где выиграла 200 метров у Кондратьевой, олимпийской чемпионки 1980 года. Это стало для меня потрясением, и я поняла, что могу попасть в сборную.
Б.Р.: При этом ее постоянно преследовали болячки. Была травма ахилловых сухожилий. Никто не хотел лечить. Два года я ей делал тейпы на обе ноги из обычного пластыря. Страшно вспоминать.
— И вот пришел звездный 1992 год. На Олимпиаду вы без проблем попали?
Е.Р.: Что вы?! Мы долго готовились. Я проходила жесткий отбор на чемпионате СССР в Киеве. Могу сказать, что где-то мне и повезло.
Б.Р.: Если бы я был рядом, она бы еще в Сеул четырьмя годами раньше попала. Но меня наша доблестная федерация отправила в Югославию обмениваться опытом. Все клялись-божились, что с ней будут работать опытные тренеры, что она будет под присмотром, что ее возьмут на сборы. В итоге все закончилось тем, что Лена получила травму и осталась тогда без Олимпиады.
Е.Р.: В сезоне-1991/92 все у нас в подготовительном плане как-то удачно сложилось. Было чувство уверенности, что все идет хорошо. Чего не скажешь о самих Играх. Мы же выступали под флагом СНГ. Прессовали так, что описать трудно. И это внутри команды. То ты бежишь, то не бежишь. Представители республик тянули одеяло каждый на себя. Я уже даже не думала о победе. Главное — выйти на старт и пробежать достойно. Когда подошла к стартовой отметке, весь мандраж улетучился. Осталась только одна мысль: я не имею права подвести команду. Ведь я была так называемой забойщицей, то есть бежала на первом этапе. У нас было две россиянки и две украинки. Когда финишировали, даже и радости общей не было. Переоделись и разъехались кто куда. А я осталась на допинг-контроль. Странно, что при такой атмосфере в команде мы смогли стать первыми.
— Эта победа — апофеоз вашей спортивной карьеры?
Е.Р.: Конечно, об олимпийском «золоте» мечтает любой спортсмен. Но для меня эта мысль не была идефикс. Важнее было показывать высокие результаты и постоянно улучшать собственные достижения. Мне хотелось еще бегать и бегать.
— Вы бы хотели, чтобы ваш сын стал спортсменом или тренером?
Б.Р.: Категорически нет.
Е.Р.: Он занимается спортом просто для здоровья. А профессионально — нет. Мужчине после окончания спортивной карьеры сложно найти себя в жизни.
— Давайте завершим нашу беседу еще одной цитатой Лебедевой: «Теперь мой спорт — это семья, друзья и воспоминания». Прокомментируйте ее, пожалуйста.
Е.Р.: Семья, конечно, на первом месте. Для меня спорт стал еще и работой в Российском союзе спортсменов по программе «Легенды спорта — детям России». Мы проводим соревнования, общаемся с детьми, рассказываем о своей спортивной молодости. Ребятишкам нравится. А нам приятно, что нас до сих пор помнят и уважают.
— Мой традиционный вопрос в этой рубрике: вы счастливые люди?
Б.Р.: Я счастливый человек, потому что мне многого удалось в жизни добиться. Есть маленькая червоточинка от сознания того, что можно, наверное, было сделать больше. Но, во-первых, еще не вечер; во-вторых, на все воля Божья.
Е.Р.: Считаю себя очень счастливой. Я состоялась в жизни и как спортсменка, и как мама, и как жена. У меня замечательный сын, прекрасный муж. Что еще женщине нужно для счастья?
Беседу вел Андрей ЛЕПЕНДИН.
Фото из семейного архива РУЗИНЫХ.